Фото: http://cdn.shopify.com/s/files/1/1099/4518/products/KateOHaraSwarm_WEB_grande.jpg?v=1509060572

Однажды на какой-то окраине земли и воды ногами ходящие звери и крыльями летающие птицы крупно заспорили. Возникла между ними небольшая ссора, которая перешла в открытую войну.

Много времени прошло с тех пор. Может, тысячи человеческих веков позади осталось, может, три тысячи веков с тех пор минуло. Немало деревьев с того времени рождалось и умирало, много раз их ветки и корни превращались в труху.

Точно об этом никто не скажет.

Заварилась вражда следующим образом.

Схватились однажды между собой тонконогий речной кулик и маленький мышонок. Столкнулись меж собой из-за места, чтобы свить себе гнездо. Весной это было. Тронулся на широкой Оби лед, началось мощное неукротимое половодье, на таловой стороне реки все широкие и узкие протоки через край захлестнуло водой. Низко расположенные луга и на средней высоте находившиеся сухие поляны тоже оказались под толстым слоем воды.

На таловой стороне Оби остался незатопленным только один высокий ехам (возвышенное место), поросший березняком, куда и пришел, спасаясь от беды, мышонок. В это же время туда подлетала тонконогая и высоконогая птица – речной кулик. И оба начали готовить себе гнезда. Видно, пришла пора кулику откладывать яйца, а мышонку – рожать мышат.

Сколько кулик успел натаскать мелкой травы и настелить для гнезда теплого пуха, столько мышонок тайком утащил к себе, в свое гнездо, которое он высмотрел среди густого тальника. И кулик, и мышонок не давали друг другу покоя. Ссора между ними началась.

Только кулик соберется долбануть своим острым, как отточенная пешня, носом мышонок, как тот вмиг ускользает от него прячется среди густого тальника или исчезает среди жухлой прошлогодней травы.

Так и возятся они меж собой, так и дерутся. В ссоре незаметно пролетали долгий весенний день и короткая белая ночь. И, наконец, в пылу яростной борьбы они не заметили, как затоптали отложенные куликом яйца в гнезде, и раздавили еще слабых хилых мышат.

За это время, пока они воевали меж собой, половодье пошло на убыль, и, казалось бы, теперь можно было разойтись – места теперь обоим хватало на лесной и таловой стороне широкой реки. Но они пуще прежнего схватились меж собой, еще злее заспорили.

-Ты голову слишком не задирай, — говорит мышонок. – Твой длинный клювик потом мой старший брат – проворный горностай – где-нибудь укоротит, а откушенный кусочек окажется потом в желудке какого-нибудь жителя подводных глубин. Скорее всего, щука с аппетитом проглотит его. А может быть, откушенный кусочек твоего носика окажется между высоких пружинистых кочек и сгниет в мутной гнилой воде.

-Ты тоже слишком-то не забегай вперед. Очень-то не хвастайся, — отвечает мышонку кулик. – Ты что, забыл про мою подругу ворону? В каком-нибудь месте, среди широкой поляны или широкого луга, окажешься, может, через песчаный берег будешь перебегать – она тебя и подкараулит. И ты окажешься в каком-нибудь углу ее широкой прожорливой пасти.

Хвастаешься, да еще силой вороны, — передразнил кулика мышонок. – Нашел мне птицу, которой хочешь напугать. Да она питается гнилой рыбой и мясом, все отбросы подбирает, а на большее и силы у нее хватает, тем более ума. Вот если я пожалуюсь моему брату лису, то он уж наверняка где-нибудь дохлую ворону подкараулит среди кочек и кустов, и окажется она в его острых зубах.

-Да я смотрю, — огрызнулся кулик, важно вышагивая перед мышонком, ты слишком далеко заехал. – Да еще хитрую лису на помощь привлек. Что думаешь, кроме длиннохвостой лисы, сильнее птицы не найдется? Стоит только мне пожаловаться могучему лесному орлу, призвать его на помощь, то неизвестно еще, кто сильнее и храбрее. Уж могучий орел, коль захочет, твою лису в каком-нибудь чистом месте подкараулит и обязательно намертво закогтит. И тогда твою лису до низких и высоких облаков орел взметнет. А затем, если оттуда вниз скинет, то от лисы-плутовки и костей и мыса не останется.

До хрипоты и усталости спорили кулик с мышонком. И, наконец, когда уже не могли больше говорить и пошевеливать кончиками языков, разошлись в разные стороны. Каждый из них отправился своей дорогой. Мышонок торопился к своим лесным бродячим братьям, а кулик спешил к своим. Придя к сородичам, они стали собирать в кучу.

И стал мышонок петлять в глухом лесу, пробежал через семь глухих рощ, через семь лугов, поросших густой травой, везде выискивая бродячих зверей на двух и четырех ногах. Мышонок стал уговаривать их пойти на птиц большой волной, чтобы отомстить им за их неслыханную дерзость. Мышонок говорил, что со стороны птиц всем им грозит неминуемая смерть, если только они не откликнутся на его просьбу, что все они прокляты птицами на вечные времена.

Кулик тоже торопился от одного озера к другому, перелетая от одного леса у ближнего мыса до другого леса у дальнего мыса. Всех живущих птиц на земле и в тундре, в пустыне и тропиках собирал кулик в кучу и уговаривал их пойти войной на зверей, мол, те прокляли птиц, готовы всех их перебить и даже сожрать.

После того как заварилась такая каша и неразбериха, после того как разгорелся такой огонь, разве скоро все это погасить и укротишь?

Все живущие звери, услышав такую неприятную весть, заволновались, у многих сердца ушли в пятки. Да и как не испугаться? Кто жить не хочет, кому жизнь не дорога? Да и кто добровольно желает расстаться с белым светом, где так весело и интересно. И ногами ходячие и прыгающие звери стали собираться вместе. Оповестили всех, чтобы собирались они на большой поляне у кромки священного острова.

А в это время все кулики, которые могли летать, тоже разлетелись в неисчислимые уголки леса, в разные края земли, отдаленные и ближние, чтобы птицы тоже вместе сбирались. Летающим зверям, конечно же, легче было организоваться, быстрее можно было оповестить друг друга. Да и как не легко они имели крылья? Пока бродячий зверь через одну рощу проходит, крылатый зверь семь рощ успевал пролететь, тридцать рощ оставлял позади себя. Крылатые звери тоже не на шутку испугались. Да и как не испугаться: кому жизнь не нужна, кому жизнь не дорога?

Ладно, пусть крылатые звери собираются вместе.

Через две-три недели крылатые звери первыми вместе слетелись в большую стаю.

Остров священный, куда должны были собраться звери лесные, птицы своими голосами огласили. Даже специально сыпали сверху свой помет на священные места зверей, где они устраивали жертвоприношения.

Толстоносые утки уселись у острова и так заполнили воды, что свободного места не осталось. Чирки-трескуны перелетали с места на место и оглашали своим криком окрестности. Осторожные шилохвосты вытягивали свои длинные шеи, не переставали свистеть свиязи, во всю галдели чернети и турпаны. Все они кричали, ныряли, взлетали и садились. Между ними, хвастаясь, важно плавали белые лебеди и серые гуси. У кромки острова, на мелководье, вышагивали длинноногие цапли, которые своими остроносыми клювами долбили воздух. Они готовы были вступить в немедленный бой и выклевать глаза лесным зверям за нанесенные им оскорбления.

А между кочек, разумеется, больше всех шныряли кулики, так и мельтешили перед глазами.

А на острове растущие деревья тоже лесными птицами переполнились. Не осталось ни одной свободной вершины, где бы не сидели крылатые звери. Березы и рябины огласились голосами мелких пташек, в этом разноголосье ничего нельзя было разобрать, да и живому существу от такого гама трудно было передвигаться. Такой был сильный шум.

На наиболее высоких и широкоплечих деревьях уселись большие и сильные птицы: разные коршуны и ястребы, совы и вороны. На старых кедрах важно разместились крепкокрылые орлы-великаны. От их тяжести некоторые вершины настолько прогибались, что чуть не переламывались.

И, наконец, на самой высокой и крепкой лиственнице уселся огромный филин-великан. Если он распускал одно крыло, — на две сажени оно уходило, второе крыло тоже на две сажени распускалось. От его тяжести вершина лиственницы, как плечи упругих луков, согнулась. Да! Действительно, такой крылатый зверь силенку имеет. Что только такой крылатый зверь не поднимет и с собой не унесет?

К вечеру звери, которые могли ходить и прыгать, тоже вместе стали собираться.

Первыми, конечно же, сбежались полчища мышат. Вслед за ними торопились к священному острову, вытягивая в нитку при прыжках, чернохвостые горностаи и проворные белки с длинными пушистыми хвостами. Хотя белки и приучились жить на деревьях, но теперь им пришлось остаться на земле: каждое дерево было занято крылатыми зверями.

После этого появились быстроногие зайцы, длиннохвостые лисицы, разбойники-росомахи. Среди деревьев, росших на священном острове, мельтешили многорогие олени и крепконогие лоси. Им-то, конечно, особо бояться было некого, поэтому они без боязни вышли на берег и стали пить воду у кромки острова.

Немного погодя, протяжно воя, появились серые волки. Жадные хищники, увидев столько еды, сразу же воспылались аппетитом, у них потекли слюни, и в глазах загорелся огонь охотничьей страсти. Но, помня о том, какое важное дело собрало всех зверей в кучу, они поумерили свой аппетит и забыли своей жадности. Только временами они широко и жадно разевали свои пасти, и тогда вовсю обнажались их острые клыки, которые вмиг готовы были перегрызть кость любого животного.

Собрались звери, которые могли ходить, бегать и прыгать. Но только их большой разговор никак не клеится, никак не могут прийти к одному решению. Кого-то еще не хватало, какого-то важного зверя.

В это время раздался грозный рык, от которого, казалось. Со стоящих деревьев листья и хвоя посыпались.

Из глубоких тайников священного острова, из низкого и высокого тальника шел вразвалку огромный медведь.

Выйдя на берег, он ненадолго встал на задние лапы, затем поднес к бровям одну лапу, потом – другую, оглянулся во все стороны и заговорил глухим, почти рычащим голосом:

-Я-а, что за беда случилась? До меня эту весть быстроногий заяц донес. Сказал, что беда приключилась, что нужно всем бродячим зверям в кучу собраться. – Медведь тихо походил по берегу то в одну, то в другую сторону, затем, увидев лежавшую на берегу толстую лиственницу, неуклюже уселся на ней и дальше повел речь: — Кой, как я смотрю, действительно какая-то беда стряслась…

-Действительно, действительно, — откуда-то снизу запищали мыши.

-Так-так, — погромче запищал горностай и подбежал поближе к медведю. – Крылатые вороны нас убить и съесть хотят.

-Да какие там вороны! – еще более толстым голосом, виляя своим пушистым хвостом, сказала лисица. – Орлы хотят меня поднять и утащить за тридевять земель, да и коршуны желают этого.

-Ладно, ладно, хватит, — сказал медведь. – Понял я, понял. Поэтому я и задумался: почему же все деревья, растущие в лесу, заполнены птицами. Там даже листьев и хвои не видать.

-Точно, точно, — высунув голову из густого багульника, сказал заяц с длинными ушами. – Действительно очень много. – После этого трусливый заяц показал на вершину самого высокого дерева – могучей лиственницы, — посмотрите, каков филин-великан. А рядом с ним сколько коршунов уселось, а чуть дальше орлы уже высматривают свою жертву среди бедных зайцев. – Кей, кей! Слишком большая сила, сильно страшная сила!..

-Невероятная сила, сот хоятпи ляль (перевод с ханты — медведь), — сказала в это время лисица. – Надо хорошо подумать нам, как эту силу одолеть. Коль будем дурака валять, то всех нас без особых усилий одолеют и склюют.

Медведь, услышав такое, со своего места соскочил и приблизился к лисице, затем легонько погладил ее по голове и сказал:

-Наконец-то первый зверь умную мысль подал. Хорошо-хорошо. На мой взгляд, вы ум свой еще не подрастеряли, хотя и у лисиц длинноват хвост. Поэтому я тебя сейчас посылаю к царю птиц – филину-великану. Так ему скажи, мол, сегодня воевать не будем. Пусть они дожидаются утра.

Лисица, конечно же, размахивая туда-сюда пушистым хвостом, сразу побежала туда, где посередине священного острова, на высоком дереве, сидел филин-великан, у которого глаза так и сверкали огнем, когда он водил ими в разные стороны. Так и высматривает он ближние и дальние места, словно готовясь вступить в немедленный бой.

Затем медведь сказал так:

-Что же делать? Видимо, все же воевать придется, трудно, наверное, отвертеться. Слишком далеко дело зашло. А сейчас каждый бродячий зверь, каждый прыгающий зверь по лесу пусть пройдется, выберет себе место, где будете сражаться. Хорошо все запомните: опасность ожидает вас, прежде всего, сверху, со стороны Высокого Неба.

-Я-то для этого крепкие рога имею, — слегка похвастался крепконогий лось. – Если я острыми рогами поддену какую-нибудь птицу – вряд ли живой останется: к стволу высокой лиственницы шлепнется, к вершине высокой ели отлетит. А коль не отлетит, то об дерево вмиг раздавлю. А если попадет под мои мощные копыта, то раздроблю на мелкие части, что пыли не соберешь.

-Я в густых кустах укроюсь, — сказал заяц, — просто так меня коршуну не одолеть.

-А мы за ночь тайные норы выроем, — сказали хитрые лисицы. – Если осмелиться какой-нибудь орел пожаловать к нам в гости, пусть приходит. Какое-нибудь перышко, думаю, там наверняка потеряет.

-А мы слишком-то пасти прожорливого халея не боимся, — похвастались горностаи. – Очень прятаться не станем. Пусть даже жадные халеи и проглотят нас, пропустят на через свою широкую глотку. Но как только халей поднимется чуть – даже на бросок аркана, и выше, мы тут же прогрызем ему желудок.

Так бы, наверное, все бродячие и прыгающие ногами звери до утра болтали и хвастались, если бы медведь не разослал их в разные стороны с нужным заданием. Когда все большие и малые звери разошлись, медведь, оставшись один, стал бродить по священному острову вразвалку и не торопясь. Там, где сидели на деревьях остроглазые коршуны, крепкокрылые орлы и каркающие вороны, медведь почти не останавливался: он понимал, что большой беды во время битвы они не сотворят.

Только когда приблизился к тому дереву, где сидел огромный филин-великан, медведь остановился и стал его внимательно рассматривать и изучать. В это время к нему подбежала лисица, которую он послал с важным заданием, и тихо промолвила:

-Согласился филин-великан, согласился филин-великан… До утра согласился обождать.

-Коль согласился – это хорошо, — хрипло сказал медведь. – Ты теперь к своим сородичам беги. Готовьтесь к завтрашнему дню, выспитесь хорошенько, силы наберитесь. Серьезный день предстоит, нелегкий.

Лисица сразу же побежала к своим сородичам.

“Да, действительно филин-великан имеет силенку, — размышлял медведь, оставшись один, и поглядывал вверх, где восседал важно тот. – Коль окажешься в его стальных когтях, то и крепконогий лось не удержится, да и вряд ли справлюсь с ним. Ведь каковы у него когти: каждая длиной с пядь! А крылья! Каждая размахом свыше двух сажень. Это сколько же сможет он за раз поднять и унести с собой? Кой, тяжело, тяжело нам будет тягаться с филином-великаном…”

Когда стемнело, медведь собрал на большое собрание всех зверей, кто мог бегать и прыгать. Звери быстро собрались, и тогда медведь спросил их:

-Ну, и как же вы подготовились к битве? Как мы завтра воевать будем?

Большие и малые звери, перебивая друг друга, враз заговорили, каждый старался показать свой ум и смекалку:

-Я под кустиком хорошую корягу обнаружил. Никакие когти коршуна меня не достанут, — похвастался длинноухий заяц.

-Я у обрыва глубокую нору вырыла, не всякая птица осмелится туда заглянуть, — похвасталась лисица.

-И я тоже вырыл нору, — тут же сказал песец.

-Я под раскидистым могучим кедром тоже себе надежное ме6сто подыскал, нелегко меня будет там взять, — сказал крепким голосом крепконогий лось.

-Мы тоже под каждой травой, под каждой соломинкой себе укрытие подготовили, — пропищали мыши.

-Я…

-Я…

Ответы и крики неслись то с той, то с этой стороны, так и сыпались, что если бы был туесок, то не успевал бы, наверное, все это собрать.

Услышав такие ответы, медведь медленно почесал один бок, затем другой и сказал:

-Сородичи мои! Коль так мы все будем прятаться, то кто же воевать будет? Так можно голодным день просидеть, неделю можно отсидеться, но придет время – и надо же выходить из своих укрытий. И тогда вы все окажетесь в когтях птиц. Нет! – резко покачал тут своей огромной головой медведь. – Так дело у нас не получится. Так нельзя поступать. Да к тому же разве можно себя так вести? Каждое наше слово, каждая наша мысль крылатым зверям слышна. Крылатыми зверями на ум наматывается. Поглядите: сколько их то там, то здесь сидит.

Еще долго журил своих несмышленых сородичей косолапый медведь, затем умолк. Недолго посидел, задумавшись, и подозвал к себе маленького мышонка. После этого остальным зверям сказал:

-А теперь, сколько имеет горла, кричите во всю мощь, свистите и рычите. Хоть землю себе на спины поднимите, хоть воду на свои плечи взвалите.

После того, как заговорили и закричали звери, зарычали и затрубили, казалось, что небо уселось на землю, а землю и воду на высоту семи небес приподняло.

Крылатые звери, сидевшие поблизости, и крылатые звери, находившиеся поодаль, услышав крик и гвалт, вздрогнули, немедленно подправили свои крылья и почти враз взлетели. Они подумали, что находившиеся на земле бродячие звери задумали начать битву. Летают, летают крылатые звери над островом, но в темноте разве что-нибудь увидишь? Только слышно, как размахивают они крыльями да временами тревожно покрикивают.

А такой шум медведь специально создал. За это время, пока птицы летали и кружились над островом, медведь втихомолку руководителю отряда мышей дал какое-то секретное задание. И конечно, птицы, которые в это время были в воздухе, ничего не могли услышать и были в полном неведении. И звери бродячие и прыгающие тоже ничего пока не знали.

Когда стемнело, длиннохвостые лисицы и песцы забрались в свои вырытые норы, толстолапые росомахи и крепкозубые волки тоже подались к своим заранее облюбованным местам, крепконогие лоси, на всякий случай, тоже улеглись у стволов раскидистых могучих кедров, где трудно было атаковать их с ходу. Остальные меньшие звери тоже подались к своим укрытиям.

А крылатые птицы, опять усевшись на вершины многочисленных деревьев, досматривая свои короткие и длинные сны, до поры до времени примолкли. А вокруг острова сидевшие на воде многочисленные стаи уток тоже утихли. Среди птиц только глазастая сова не спала, она дежурила и зорко следила за обстановкой, охраняя покой своих сородичей.

А на земле же сот хоятпи ляль – зверь, имеющий силу ста лучников – не спит, да и семь мышей бодрствуют, подготовились к какому-то важному делу. Им, оказывается, медведь поручил очень серьезное задание.

“Без помощи мышей нам не победить”, — сказал тогда медведь руководителю отряда.

Да и мы тоже поглядим, что же будут делать мыши, да и какое задание дал им медведь, начальник войска бродячих зверей. Да и почему для такого важного задания он выбрал самых слабых зверей из тех, что могут ходить и прыгать?

* * *

Когда наступила полночь, мыши, прячась за низкие и высокие травы, тихо тронулись с места к лиственнице, где уснул царь лесных птиц – филин-великан.

Другие мыши, чтобы отвлечь внимание глазастой совы, стали суетиться на берегу, туда-сюда носиться и пищать. Медведь тоже, от бессонницы, медленно вышагивал по берегу, временами заходил в воду и освежал горло свежими струями воды.

Все совы, которые были на дозоре, конечно же, приковались глазами к суетящимся мышам. Да и как не приковаться, если царь лесных зверей не спит, коль зверь, имеющий силу ста лучников, бродит по берегу. Кто знает, что он задумал? Кто знает, что он выкинет неожиданно? Так что совам надо быть начеку!

А отряд мышей в это время занимался порученным медведем делом. Они незаметно и тихо подошли к стволу толстой лиственницы, затем осторожно и бесшумно стали подниматься по стволу дерева вверх, к вершине, где беззаботно спал царь лесных крылатых зверей филин-великан. Мыши настолько тихо поднимались, что не упала вниз ни одна хвоинка, не шелохнулась ни одна борода на стволе дерева.

Семь мышей, придя к нужному месту, стали тихо и незаметно в семи местах своими маленькими, но острыми зубами прогрызать длинные перья у филина-великана. И прогрызли настолько, что длинные перья еле-еле держались, а при малейшей нагрузке могли сразу отвалиться. Мыши настолько осторожно и тщательно работали зубами, что не упало ни одно маленькое перышко, не свалилось ни одно большое перо. Даже перья у филина-великана толком и не пошевелились. Такая точная, скрупулезная работа была проделана мышами.

Царь лесных птиц, прилетевший с семи краев земли, спал крепким сном, не слышал, как мыши залезали наверх, как они спускались.

Закончив свое нелегкое дело, семь мышей так тихо слезли вниз, что опять не упала ни одна хвоинка, не пошевелилась не одна борода на дереве.

Отряд мышей пришли к медведю. Рассказали о выполнении задания, и тот только после этого успокоился, сердце и ум у него пришли в порядок. Косолапый медведь всех их лизнул своим теплым языком и велел, чтобы шли отдыхать.

Теперь, конечно, зверь, имеющий силу ста лучников, сразу повеселел, окреп сердцем и духом. Перед тем, как улечься спать, медведь еще раз пораскинул мозгами, как завтра начать битву, затем медленно направился к стволу толстой ели, прилег на бок и ненадолго уснул.

Только разыгралась на востоке волчья заря, медведь проснулся, огляделся и трех горностаев, оказавшихся рядом с ним, послал, чтобы они собрали всех зверей.

Хорошо выспавшиеся и отдохнувшие горностаи сразу взялись за выполнение поручения. Да и долго ли было им, резвым и проворным, обскакать весь священный остров и передать своим сородичам приказ медведя – царя лесных зверей.

Когда все собрались, медведь им сказал:

-Ни один не должен без моего приказа тронуться с этого места. Все маленькие звери пусть в середине сгрудятся, а крупные по внешнему кругу становятся, а под ними спрячутся и беспомощные. Сделаем так, чтобы ни один бродячий и прыгающий зверь не оказался в когтях хищных коршунов и орлов, в клювах ворон и воронов. – Медведь ненадолго замолк, затем, еще пуще прежнего, своим рычащим глухим голосом стал говорить, как будто специально громко, чтобы его хорошо слышали летающие крылатые звери: — Кто может – пусть под волка прячется, кто желает – залезайте под ноги высокого лося, а кто и около меня соберитесь, здесь защиту ищите. Таким путем мы вряд ли так легко окажемся в когтях и клювах хищных птиц. Тогда нелегко будет им нас одолеть.

-А филин-великан? Как нам быть с всесильным царем лесных крылатых зверей? Как мне с ним справиться, куда мне от него деться? – спросил робкий трусливый заяц. – Ведь он же кого угодно из нас поднимет: хоть лося, хоть медведя. Говорят, много таких случаев было…

-Кто знает, — ответил хитровато медведь. – Начнется битва, там будет видно…

В это время птицы после легкого, короткого сна тоже проснулись. Полетав и опробовав свои крылья перед решающим делом, они уселись неподалеку от своего предводителя – филина-великана. Они слушали и получали указания от своего царя. А затем почти враз все поднялись в воздух. От их крика и гама, казалось, покачнулась земля, всколыхнулась вода. Птицы, которые тучами носились туда сюда, затмили поднявшееся солнце, почти половину неба забрали они себе.

Так птицы проверяли свои крылья, остроту своих когтей, проверяли свою силу, вспоминали приемы нападения на бродячий зверей. Полетав так, они удалились в сторону другого конца острова. А затем, окончательно подготовившись к бою, ринулись дружно туда, где скопились в кучу бродячие звери.

Прожорливые халеи и вороны так и сяк бросались вниз, пытались схватить попрятавшихся за других, более сильных зверей: мышей, горностаев и белок. Ничего у них не получилось: все мелкие звери успели скрыться под защиту песцов лисиц и росомах

Коршуны и ястребы, могучие орлы, хотя и не раз навострили свои когти, но тоже ничего у них не выходило: все лисицы, песцы, зайцы и росомахи успели запрятаться под защиту зубастых волков, крепконогих лосей и всесильного медведя. А они были, конечно же, им не по зубам.

Так и кричат и визжат на все голоса, но только все без толку: ни одна мышь, ни один горностай не попал в когти и пасть летающих зверей. Пока они так возились и суетились, солнце уже высоко поднялось. Обратили тогда свои взоры летающие звери к высокой лиственнице, где важно восседал их царь – всесильный филин-великан, чтобы, очевидно, позвать его на помощь.

Да и понятно, разве без него, без всесильного богатыря крылатых зверей, какое-нибудь дело сотворится? Одним криком и гамом разве можно победить? Разве у бродячих зверей от этого сердца дрогнут и они сдадутся на милость победителей?

И вот птицы вокруг филина-великана закружились, кричат и говорят что-то на понятном ему птичьем языке. Наконец все носившиеся большие и малые звери разом как-то разлетелись, словно кто-то невидимым ножом надвое рассек птичью стаю.

В это время филин-великан свои двухсаженевые могучие крылья распростер, глаза его налились огнем, весь он напрягся на вершине высокой лиственницы и сильно оттолкнулся крепкими лапами…

Но ему удалось сделать только два-три взмаха своими мощными широкими крыльями. Внезапно он стал камнем падать вниз, словно его подбили стрелой.

А вокруг него потянулись длинные перья его крыльев, которые ночью были изгрызаны мышами и еле держались до сего времени. Отвалившиеся перья плавно кружились в воздухе.

Вздрогнула земля от тяжелого удара филина-великана, упавшего с высоты. Шлепнулся он так сильно, что стоявшие поблизости деревья покачнулись, а вода на речке даже взрябилась.

-Все! – закричал хриплым басом медведь, обрадовавшись тому, что его идея полностью осуществилась.

Меньшие крылатые звери, которые были слабее филина-великана, оставшись без предводителя, лишившись всесильного царя, вмиг попритихли и стали попусту кружиться вокруг острова, не пытаясь больше нападать на бродячих зверей. –Это другое дело, — засмеялся зверь, имеющий силу ста лучников. – Теперь мы живем. Без всесильного филина-великана нам птицы ничего не сделают. Поэтому вы, мои сородичи, отправляйтесь к своим норам и домам. Впредь мы так легко крылатым зверям не поддадимся.

С того времени, когда во вспыхнувшей войне звери одержали верх, много веков прошло, а может – и тысячелетий. И зажили впредь все звери и птицы своим умом и стали полагаться только на свою силу и мудрость.